"Пелевина не существует, есть исписавшиеся негры, замещающие его персону"

"Литературная Россия", 2014, №23

РЕДАКТОРЫ «ЭКСМО»» УМЕЮТ СТЕБАТЬСЯ В СОЦСЕТЯХ

А ВОПРОС О СУЩЕСТВОВАНИИ ПЕЛЕВИНА ОСТАЁТСЯ ОТКРЫТЫМ

Два года назад на страницах «Литературной России» выходило интервью тюменского критика Алексея Зырянова, которому задавал вопросы интернет-критик Иван Элтон. Прошло немного времени для литпроцесса, но изменения в нём есть, и об этом, а также о более широком взгляде на ушедший период «нулевых» и будущем литературного мира вновь будет разговор в сегодняшней беседе.

Алексей ЗЫРЯНОВ

– Алексей, могли бы вы оценить общий фон современной русской литературы? Здесь я имею в виду всё же аудиторию писательскую. В целом, если представить это, как один большой корабль, как вы думаете, куда он плывёт, корабль этот?

– Я думаю, мы преодолели тот огромный участок «нулевых» годов в океане отечественного литпроцесса, наполненный штилем, унынием и неверием в перспективность дальнейшего развития отечественной литературы. В то самое время стёб и плач становились главными атрибутами эмоциональной оценки действительности со стороны писателей и критиков. Никто не хотел читать литжурналы не то что внимательно, а вообще удосужиться это сделать, но каждому хотелось прыснуть в кулачок по поводу их содержания. И как правило многие очернительские высказывания были бессодержательны, то есть просто состояли из уничижительных штампов, не раскрывающих детальной сути претензий.

Корабль сейчас идёт к другим берегам на крутых волнах, а его пассажиров болтает из стороны в сторону. Но корабль на ходу, он идёт по волнам критики, и это радует. Хуже, когда литературный корабль бесславно гниёт на берегу словесности.

– В последние годы полки магазинов завалены исключительно фантастикой. Оценить этот процесс с одной стороны легко, с другой – нет. Открывая ряды томов, понимаешь, что, порой, сочинял то ли робот, то ли было специальное задание для публики Канатчиковой дачи – после чего результаты были сделаны общедоступными. Что вы можете на это сказать?

– В тюменских книжных магазинах пополнение полочного пространства фантастикой – обычное общероссийское дело. Традиционный же отечественный жанр реализма и иже с ним держится на «шлягерах» 90-х и немножко нулевых. Авторы известные, но новых книг на полках остаётся мало, потому что их скупают в первый день продаж. Новинки реализма и нон-фикшна выкладываются при входе, а потом продаются так, что для полки уже не остаётся экземпляров. И это касается взрослой литературы. На пыльных полках же остаются засаленные образчики прошлого десятилетия и новинки фантастики, для которой демонстрационные столы зачастую не нужны; отдел фантастики не нуждается в вывесках, ведь у него постоянные местные клиенты из числа студенческой молодёжи и интеллигентных сорокалетних.

А главные издательства уже не первый год ставят на поток новые имена в фантастике. Спрос на жанр не ограничивается критерием значимости авторов: лишь бы обложка была сверхфантастичной – побольше бластеров и монстров.

– Как вы думаете, почему те имена, которые в России идут первыми номерами, в мире никому не интересны? Взять хотя бы Пелевина, Быкова, Сорокина и Прилепина. Безусловно, проводятся иностранные издания, но всё это не более, чем рамочный вброс. Что вы думаете?

– Просто иностранные СМИ не будут за свой счёт рекламировать книги негосударственного издательства, мне так кажется. Читать наших авторов вполне могут в немалом количестве, но находят их в магазинах истинно заинтересованные читатели. Нам неизвестна вся статистика запроса на наших авторов, но озвученные имена издаются там не единожды. Даже специфический для некоторых критиков в России автор Роман Сенчин переведён на несколько европейских языков.

– Как вы думаете, негров на литературном поприще стало больше или меньше?

– Литнегров не стало больше, просто некоторые вышли из тени, но под псевдонимами. На их место пришли хипстеры и фрилансеры. Тот же проект «Пелевин» пишется уже давно не одним человеком, а коллективом, который пользуется архивом автора (который является в свою очередь лишь сентиментальным бредом да ещё плюс ворованными идеями у Карлоса Кастанеды и буддистских учений) и на этой основе этот негроидный коллектив пытается дополнять реалии мира под обложку новой книги. У меня такое подозрение, что этот некий Виктор Олегович давно умер от употребления наркотиков или лечится в клинике для душевнобольных. «Эксмо» никогда не выставит конкретного человека для опровержения моей мысли. Я уже пару раз совсем случайно, но совершенно открыто для всех посетителей «Фэйсбука» общался с ведущим редактором отдела современной российской прозы издательства «Эксмо» Юлией Качалкиной на тему существования Виктора Пелевина в живую, а не на книжной обложке. И были эти беседы один раз в записи на странице известного всем Евгения Ермолина (в 2013 году), а второй раз (много раньше) уже не помню где. И оба раза Качалкина в комментариях не могла ничего предъявить кроме стёба в мой адрес, но уже через несколько минут удаляла все свои комментарии, в которых она говорила со мной о Пелевине. Эту её боязнь сохранять обсуждение фактов наличия живого человека под именем Виктор Пелевин была раскрыта сотням читателям и подписчикам социальной сети «Фэйсбук».

Пелевина не существует, есть исписавшиеся негры, замещающие его персону.

– Вот если взять экономику – всё у нас на ручном управлении. Взять литературу. Как вы думаете, она в свободном плавании в России, или также существует момент управления сверху?

– Она в свободном плавании. И власть уже пытается её подкупить. И всё это сопряжено с риском для обеих сторон. Писателей и поэтов регулярно приглашают на аналитические передачи, как, например, «Вечер с Владимиром Соловьёвым», где очень часто гостями являются известные мне поэт Юрий Кублановский, начитанный публицист и сатирик Михаил Веллер, писатель консервативного толка Александр Проханов, а сейчас ещё и фантаст Сергей Лукьяненко, который всенародно объявил о запрете переводов на украинский язык его книг в связи с нарастанием профашистских настроений в Киеве.

А совсем недавно в мае Владимир Познер пригласил в студию «Первого канала» к себе на передачу популярного писателя Захара Прилепина, который в свою очередь однажды, преодолев цензуру путинских идеологов, побывал намного раньше на том же канале в передаче «На ночь глядя». До этого там традиционно приглашали сплошь актёров и деятелей шоу-бизнеса.

У того же Познера Прилепин говорил и о цензуре вообще, а не конкретно в литературе. Кстати сказать, и не менее известный товарищ Захара писатель и публицист Сергей Шаргунов был во многих передачах в прямом эфире на канале «Россия-1».

– Давайте перейдём к литературной критике. Могли бы вы оценить общую тенденцию? Есть ли в России критика, как яркая самодостаточная величина, или же тут – привычный момент – вокруг одного журнала крутятся знакомые, родственники, кореши редакторов и проч. (Знаю по множеству примеров, что обычно это так, и объективных критериев тут почти никогда не бывает)

– В литературе это будет всегда и она этим живёт. Какая бы сплочённость не была – она всегда на пользу благому делу. И на обычной работе есть шайки коллег-единомышленников, и в собственной родне найдутся компактные сообщества желающих выжить других родственников. Дело только в том, как одиночкам вписаться во всё это. Но непременно все приходят к общим группам. И я кое-где уже и свой и враг кого-то.

Поодиночке нам всё в этом мире надоест, а в литературной компании всегда движение и интерес.

– Давайте подумаем. До каких высот (ну или скорее всего – низот) можно докатиться, руководствуясь принципом кум-сват-брат в литературном мире? Просто – помечтать, представить что-то лет через 50?

– Общины выживают всегда. Коммунизм у нас в крови. В общине нет кризисов, есть лишь воспалённый эгоизм отдельных личностей, коим когда-то захочется немножечко больше всех. Литературный мир лишится силы, если не будет объединяться. По любым критериям. От прямолинейных в своих суждениях интернет-блоггеров устанут либо их будет устранять действующая власть, а писатели всегда сумеют обойти цензуру или найти в этом мире прекрасные моменты, которыми они захотят поделиться, а у таких людей всегда найдутся поклонники.

– О чём вы мечтаете? Что бы вы хотели совершить такого особенного? Может быть, magnum opus, что-то вроде этого.

– Я хотел бы жить при миллионных тиражах отечественных литжурналов и жить на высоком этаже, чтобы, лёжа в гамаке на балконе, читать с утра периодику и никуда не спешить днём до самого вечера, а ночью – писать статью, рассказ, стихи.

– Теперь попробуем затронуть сеть. Сейчас всё идёт по курсу укрупнения. Мелкие проекты упраздняются. На сайте «Проза.ру» регулярно проводится конкурс «Писатель года». Заплатил – и ты писатель года. При этом сборник этот приобретают те, кто за него заплатил. Получается невероятный вселенский гротеск. Это – лишь один пример. На «Прозе» – почти 200 тысяч писателей. И, что интересно, я почти никогда не слышал здравой оценки этой поистине нечеловеческой перверсии. Меж тем, мы видим, что за границей подобных тусовок нет, есть нормальные общечеловеческие социальные сети читателя (именно читателя, не графомана), а все авторы стремятся продаваться. Исключительно – за деньги. Как бы вы продолжили мою мысль?

– Слава Богу... я ушёл. Ушёл из этой свалки под именем «Проза.ру». Моя страница там есть, но я её не обновляю. Я поверил в литжурналы и не прогадал. Только на сайте интернет-библиотекиМаксима Мошкова есть моя страница, где я публикую все свои новые произведения. Она мне нужна перво-наперво для представленности в Сети, чужих произведений, как раньше, я там уже не ищу.

И ещё об одном «кстати». Максим Мошков был в апреле на радиостанции «Маяк», где он отвечал на вопросы радиоведущих. Я успел прослушать полезную своей информативностью беседу не с начала, но до самого конца выпуска. И многие другие писатели присутствовали у них в гостях. Так что, литература вхожа вновь не только в телевизор, но и в каждый радиоприёмник.

– Наконец, ещё мечты. Представьте себе идеальное общество. Какой бы была литература в нём?

– Идеальное общество не интересно писателям, потому что их тексты о нём никому не будут интересны. Мы живём в стране, где общество имеет множество пороков, пересекающихся с добром, а из слияния со всем этим рождается увлекательная и непредсказуемая жизнь. В нашем обществе литература шире человеческих идеалов, она сплетена из сплошных противоречий. Природа гения, как говорил А.С., – друг парадокса.